С кем был бы сейчас Солженицын - с казенным одобрямс или самодовольными фрондерами?

Солженицын - национальный диссидент, национальный пророк - учит нас чему-то очень простому и очень сложному одновременно

Фото: GLOBAL LOOK PRESS

На днях была грустная годовщина - одиннадцать лет без Солженицына.

Без любимого Солженицына.

Вообще-то его принято не любить.

Для казармы ностальгирующих по СССР он - красная тряпка, а для прогрессивного кружка - просто чужой и ненужный.

Несмотря ни на какие памятники и школьные программы, в нем до сих пор осталось что-то запрещенное, что-то невозможное - до такой степени, что даже когда Путин в очередной раз встречается с Натальей Дмитриевной, кажется, что он делает этакий вызывающий жест по отношению к двум нашим партиям, а не просто навещает почтенную вдову классика.

И как раз Солженицын - это ответ на те вопросы, которые задает лето 2019 года в Москве.

Дело в том, что многие сейчас пытаются как-то определить себя по отношению к происходящему столкновению государства и оппозиции, как-то выйти из логического тупика, когда им одинаково отвратительны и бессмысленный казенный одобрямс под копирку, и холеные, самодовольные фрондеры из образованщины.

И хочется понять, как сделать так, чтобы критика, недовольство, протест - были бы, но - по-другому, исходя из других мотиваций и целей, и - не так, и - "без этих".

Как это сделать - знал Солженицын, который всю жизнь провел "меж двух жерновов", как он это сам называл.

И всю жизнь - ну, лет сорок как минимум, - он противостоял советским и послесоветским властям, но не "со всем цивилизованным миром", а сам по себе.

И "тому" миру - от него доставалось не меньше.

Солженицын - национальный диссидент, национальный пророк - учит нас чему-то очень простому и очень сложному одновременно.

Быть "против", но не так, как это принято, как это модно в глобальном обкоме, а только и исключительно с любовью к русскому, к своему и к своим.